«Уайте» был бастионом тори, а «Брукс», где Алек проигрывал самые крупные суммы за всю свою карьеру картежника, являлся форпостом вигов.

Алек был одним из немногих в Лондоне, кого любезно принимали в обоих клубах, потому что сам он политикой не интересовался, умел себя вести в любом месте, а самое главное, имел могущественных братьев и в том, и в другом лагере. Доступ в оба клуба позволял ему играть в самом избранном обществе. Несколько лет назад к вигам присоединился Роберт, и ради него Алека с радостью принимали в «Бруксе». Однако оба близнеца по-прежнему были преданными тори, и долгие годы Алек считался неотъемлемой частью «Уайтса».

Пройдя сквозь черно-белый холл «Брукса», Алек вошел в тихую утреннюю гостиную и удивился, что там почти темно. Толстые портьеры загораживали солнечный свет. Несколько пожилых членов клуба, которых он сумел разглядеть в полутьме, едва слышно переговаривались между собой.

Алек не сразу понял, почему. Но вот на его губах появилась насмешливая ухмылка — в центре комнаты он заметил группу светских львов — своих дорогих приятелей, которые в живописных позах распростерлись в шезлонгах и креслах. Страдальцы, очевидно, еще не оправились от вчерашней пирушки.

Алек с сочувствием отметил, что недвижимые тела — это Форт, Дрэкс и Раш. Холодные салфетки прикрывали им глаза, на столике стояли содовая вода и тарелка имбирных печений. Четвертое кресло, место Алека, оставалось свободным, ожидая его появления.

Он не мог отказать себе в удовольствии и не подразнить их слегка с садистским товарищеским сочувствием. Тихонько проскользнув к окнам, он резким движением поднял все портьеры. Тишину раскололи яростные крики протеста. Алек с беззаботным видом повернулся к страдальцам. Форт смахнул с лица салфетку и со стуком спустил ноги на пол.

— А, это ты…

— Доброе утро, джентльмены. — Алек громко хлопнул в ладоши, отчего стоны несчастных лишь усилились. — Он жизнерадостно потер руки. — Готовы к наступившему дню?

— Чудовище!

— Господи, Найт, ради Бога, закрой эти проклятые шторы! — пробормотал Дрэкс, прикрывая ладонью глаза.

Алек засмеялся, но все же слегка смягчился, позволив тяжелой портьере на ближайшем окне слегка опуститься.

— Насчет вчерашнего вечера у меня в голове некоторый туман, но я так понимаю, ты поймал свою добычу, когда умчался за нею под проливным дождем, — вяло протянул Форт. — Мне помнится, что ты вроде бы не вернулся.

— Не вернулся. — Алек подошел ближе к кружку страдальцев и положил руку на спинку стула.

— Ну и как она? — спросил Дрэкс и подтолкнул Рашу тарелку с печеньем.

Три пары налитых кровью глаз выжидательно уставились на Алека, ожидая его отчета о способностях Бекки в постели. Он сделал непроницаемое лицо, вдруг осознав, что ему совсем не нравится привычный вопрос.

В этот момент его внимание привлекли отчетливые звуки шагов. Алек оглянулся и тут же напрягся, увидев, что по комнате идет герцог Уэстленд с кожаной папкой в одной руке и свернутой газетой под мышкой. Уэстленд бросил единственный презрительный взгляд в сторону Алека и его дружков и прошествовал к буфету, где налил себе кофе из самовара.

У Алека заколотилось сердце, когда он понял, что сейчас ему представляется удачный случай обратиться к герцогу.

— Извините, джентльмены, — собравшись с духом, пробормотал Алек. — Кому-нибудь кофе или чай? — И, не дождавшись ответа, он отошел с громко бьющимся сердцем.

Приятели несколько секунд наблюдали за ним с вялым интересом, потом, проклиная себя за невоздержанность, снова приняли страдальческие позы.

Алек подошел к Уэстленду и сделал вид, что собирается выпить чашечку отличного, крепкого чая. Тем временем Уэстленд, поворачивая серебряную ручку самовара, бросил на молодого человека полный сомнения косой взгляд.

Алек с вежливой улыбкой предложил ему сахар.

Уэстленд скептически на него посмотрел, стального цвета глаза блеснули, но он взял маленькие сахарные щипчики и, пренебрежительно фыркнув, достал несколько кусочков.

— Вы младший братец Хоксклиффа, так?

— К вашим услугам, ваша светлость. Лорд Алек Найт. — И он почтительно поклонился герцогу.

— Так я и думал. Один из тех, кто досаждал моей дочери пару лет назад. Вы и эти юные шалопаи. — Уэстленд посмотрел на друзей Алека и снова фыркнул. — Вас бы всех забрить в армию, вот что я вам скажу, — пробормотал он себе под нос.

— Что же, сэр, не могу с этим спорить.

— До свидания, лорд Алек. — И величественный лидер вигов с достоинством отвернулся. Алек понял, что не преуспел, когда Уэстленд посмотрел на него как на пустое место и коротким кивком приветствовал какого-то нового посетителя. — А, Курков, здравствуйте, здравствуйте.

— Уэстленд, — отвечал ему холодный скрипучий голос.

Алек застыл, волоски на его шее стали дыбом от инстинктивной вражды. Он помнил этот голос. Стиснув зубы, он мобилизовал каждую каплю своей актерской крови, которая текла в его в общем-то аристократических жилах. Надо ловить момент. Ему может не скоро выпасть шанс изучить врага на столь близком расстоянии.

— Простите, Уэстленд, — проговорил Курков, — боюсь, я на несколько минут опоздал на нашу встречу.

— Вовсе нет. Я сам пришел раньше.

Стоя в нескольких шагах от них, Алек снова поблагодарил случай, что ему удалось запомнить несколько слов по-русски.

Он медленно обернулся и с макиавеллиевской улыбкой посмотрел на мучителя Бекки.

— Здра-зтву-тиа, — с изящным поклоном приветствовал он князя.

Курков с удивлением повернулся в его сторону. Даже Уэстленд был поражен.

— Господи Боже мой, — воскликнул герцог, не донеся чашку до рта.

— Это, ваша светлость, означает «добрый день», — сообщил Алек, на полную мощность используя навык светского снобизма, которому учился у Браммеля и который за десять лет довел до степени высокого искусства. Он слегка откинул назад голову, намереваясь взглянуть на князя сверху вниз, как будто бы именно он диктовал моду и тон в высшем свете. — Вы не представите меня своему другу?

Глава 8

Приветствие на родном языке поразило Михаила и даже отчасти развеяло мрачные мысли.

А тем временем светловолосый нахал выжидающе смотрел на князя, словно бы полагая его ровней себе. «Самовлюбленный юнец!» — подумал Михаил с циничным весельем и с ног до головы оглядел скептическим взглядом высокого крепкого англичанина. Тот был лет на десять моложе князя и имел вид избалованного, сытого жеребца, который отлично знает, что хорош собой и удачлив.

Уэстленд, джентльмен до мозга костей, неохотно сдался.

— Князь, разрешите представить вам этого молодого бездельника. Его зовут лорд Алек Найт. — И сухо добавил: — Он известен своими шалостями. Найт, это князь Михаил Курков, наследник графства Толбот.

— Хм-м-м… — скучающим голосом протянул молодой наглец. — Как поживаете, князь? — Красивая голова склонилась в едва заметном поклоне.

Михаил лишь посмотрел на него, сам не зная, оскорбило или позабавило его поведение этого странного создания природы — английского повесы и хлыща. В Санкт-Петербурге таких не бывало, как не было и оппозиционной партии вроде здешних вигов. Разумеется, при императорском дворе тоже хватало бездельников, но как крепостные работали на землях дворян, так и сами дворяне, в свою очередь, считались слугами царя и должны были исполнять различные гражданские обязанности.

Ни один молодой русский дворянин не посмел бы проводить целый день на углу улицы с модными магазинами, рассматривая в монокль проходящих женщин, а здесь, в Лондоне, это было самым обычным времяпрепровождением. Михаил немедленно заподозрил, что этот дерзкий молодой человек провел не один день, лениво предаваясь подобному занятию.

«Плохо, — думал он. — Пустая трата времени и сил». Курков был известен тем, что умел видеть в человеке военный талант, а у этого англичанина были те холодные, острые, бесстрашные глаза, какие он всегда выискивал, отбирая дельных офицеров.